Насилие над детьми чаще всего происходит внутри семьи. В России родственники совершают 39% изнасилований и убийств несовершеннолетних

В 2021 году правоохранительные органы зарегистрировали 103 тысячи и расследовали 90 тысяч преступлений против детей. Большая часть таких преступлений, 54 тысячи — это неуплата алиментов. На втором месте — преступления против половой неприкосновенности: 15,7 тысяч. Это следует из данных МВД, которые проанализировал «Если быть точным». 

69% преступлений против детей совершаются членами семьи. Если не учитывать неуплату алиментов, то почти четверть преступлений с несовершеннолетними потерпевшими совершаются внутри семьи. 

Так, в семье происходит 39% изнасилований, 39% убийств, 25% случаев умышленного причинения тяжкого вреда здоровью, 23% — легкого вреда здоровью. 

Нам не хватает данных, чтобы сравнить Россию с другими странами по уровню эмоционального и физического насилия над детьми. Однако обобщенные исследования по разным странам показывают, что его чаще всего совершают члены семьи.

Самый распространенный вид насилия против детей (из тех, о которых узнает полиция) — сексуализированноеСлово «сексуальный» может ассоциироваться с удовольствием и взаимностью. Чтобы отделить секс по обоюдному согласию от ситуации насилия, используют термин «сексуализированное насилие» насилие. Это не только изнасилование, но и вообще любые действия сексуального характера, на которые человек не давал явного согласия. 31% таких преступленийМы отнесли к нему четыре статьи из главы «Преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности»: насильственные действия сексуального характера (ст. 132 УК); изнасилование (включая приготовление и покушение) (ст. 131 УК); развратные действия (ст. 135 УК); понуждение к действиям сексуального характера (ст. 133 УК). совершаются внутри семьи, 38% — знакомыми, друзьями или другими известными потерпевшему людьми. 

«В большинстве случаев насильник — это человек, которого ребенок знает. Одноклассник, дядя, отчим. Чтобы выявить эти случаи, нужно работать со всей семьей. Потому что если насилие совершалось в ближайшем окружении, например, отчимом, мама не всегда готова это признать и поверить ребенку. Она боится, что ребенка могут забрать, что она виновата, недосмотрела. Мы работаем и с ней тоже, помогаем понять, что ее вины тут нет», — рассказывает Юрий Змейков, директор рязанского Центра семьи и детства. 

Одно из направлений работы центра — психологическое сопровождение детей, которые стали жертвами преступлений, и их семей, в том числе во время следствия и в суде. Психологи центра специализируются на сопровождении жертв преступлений; один специалист сопровождает ребенка все время, от обращения до суда, так что ему не приходится открываться заново другому человеку; следят за тем, чтобы ребенка не допрашивали без надобности. Пока такие центры есть всего в нескольких регионах. 

Уровень сексуализированного насилия против несовершеннолетних очень разнится в зависимости от региона. В среднем по России в 2021 году таких преступлений было 35 на 100 тысяч детского населения. Антилидеры — Еврейская автономная область (169 случаев), Курганская область (166), Астраханская область (153). В Чечне таких случаев нет вообще. 

Это может говорить как о неблагополучной ситуации в регионе, так и о том, что там лучше выявляют такие преступления, считает Елена Дозорцева, заведующая кафедрой юридической психологии и права факультета юридической психологии МГППУ, руководитель лаборатории психологии детского и подросткового возраста ГНЦССП имени В. П. Сербского.

«Уровень преступности против детей в целом бывает обычно выше в тех регионах, где люди живут небогато, проблемы с трудоустройством, сложности социального характера. Но иногда в регионе начинают активно и эффективно работать службы, [которые выявляют насилие]. Получается, что они сами же от этого страдают: показатели ползут вверх», — объясняет эксперт. 

С этим же может быть связан рост показателей сексуализированного насилия над детьми по России в целом. По данным Генпрокуратуры, число таких случаев с 2010 по 2021 год выросло на 44%. 

По словам Юрия Змейкова, благодаря работе Центра семьи и детства число выявленных преступлений растет. «Люди стали понимать, куда им обращаться. Те, с кем произошло насилие, осознают, что это не их вина, что это не норма и такого происходить не должно», — рассказывает он. 

При этом в статистику преступлений против детей попадают только те случаи, о которых узнала полиция. «У преступлений, связанных с сексуальным насилием, высокая латентность. Иногда только уже спустя время выясняется, что в семье что-то такое происходило. То же касается физического насилия, которое не заканчивается серьезными телесными повреждениями. А психологическое насилие — оскорбления, обвинения, необоснованные запреты — вообще чаще всего остается незамеченным», — говорит Елена Дозорцева.

Исследователи из СПбГУ в 2016 году попытались оценить распространенность насилия над детьми в Нижегородской области с помощью международной опросной методики International Child Abuse Screening Tool. Выяснилось, что 75%  опрошенных сталкивались с насилием в семье, 51,5% — с физическим, 9% — с сексуализированным. 

Почти половина респондентов опроса о сексуализированном насилии в России никогда не рассказывали о пережитом опыте, чуть более 20% рассказали спустя 10 или более лет. Из тех, кто обращался за помощью, только 3% сделали это сразу после случившегося. 
 
Сообщить о насилии в семье могут соседи, учителя, воспитатели детских садов, медработники. Сам ребенок может рассказать о произошедшем  кому-то из значимых взрослых, психологу или, например, позвонить по телефону доверия. Однако если свидетелей насилия нет, сложно доказать, что оно было. 

«Нередко бывает, что единственный свидетель насилия — сам ребенок. Обвиняемый все отрицает. Это самая сложная ситуация. Ребенок может попасть под влияние кого-то из близких: мать покрывает отца или отчима, и всячески настаивает, чтобы ребенок отказался от своих показаний. Но может быть и наоборот, что один из родителей внушил ребенку, например, в ситуации развода, что что-то такое происходило. Тогда невиновный человек рискует оказаться за решеткой. В таких ситуациях нужно назначать психолого-психиатрическую экспертизу, чтобы понять, может ли ребенок давать показания, чем обусловлены колебания в них», — объясняет Дозорцева. 

По словам экспертов, если родители употребляют алкоголь или наркотики, это значительно повышает риск того, что ребенок подвергается насилию. ВОЗ также относит алкогольную и наркозависимость, а также финансовое неблагополучие, опыт пережитого насилия в детстве самим родителем к факторам риска. 

Предупредить насилие в семьях, которые находятся в зоне риска, могут специальные программы поддержки родителей. Например, участие в американской программе Nurse Family Partnership, в рамках которой медсестры регулярно в течение первых двух лет жизни ребенка навещают матерей и учат их ухаживать за младенцем, уменьшает вероятность насилия над ребенком на 48%.

В России тоже появляются программы осознанного родительства и помощи семьям в кризисных ситуациях, говорит Эльвира Гарифулина, программный директор фонда «Абсолют-Помощь», доцент факультета юридической психологии МГППУ. Но пока специалистов, которые умеют работать с детьми, пережившими насилие, не так много. 

 «У нас зачастую не умеют и боятся работать с детьми, пережившими жестокое обращение, эмоциональное, физическое, сексуальное насилие. Нужны программы обучения тому, как увидеть признаки насилия, как оказывать первую поддержку, создавать доверительные отношения с ребенком и развивать реабилитирующую среду. Во Франции, например, люди, которые расследуют случаи, связанные с преступлениями против детей, обязаны дополнительно изучать возрастную психологию, теорию нарушения привязанности, психологической травмы, включение детей в обсуждение. У нас это пока только развивается», — считает эксперт.

Профилактика насилия начинается с рассказа о том, что такое здоровые отношения в семье – и как понять, когда что-то идет не так. «А родителям нужно объяснять, как выстраивать отношения, не прибегая к насилию. Иногда они просто не понимают, как себя вести, если ребенок не слушается», — говорит Гарифулина. 

Опрос 14 тысяч россиянок показал, что люди, у которых в детстве присутствовало половое воспитание, реже сталкивались с сексуализированным насилием. Авторы исследования обратились к депутатам Госдумы с просьбой включить уроки полового воспитания в школьную программу. Однако председатель комитета Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей Нина Останина в ответ на инициативу заявила, что «в каждой семье свои традиции [...], не надо лезть в семью». О целомудрии и сексуальной безопасности дети могут узнать из русской классики, уверена депутат. 

Узнать, как защитить ребенка от сексуализированного насилия, и куда обратиться за помощью, если это случилось, можно на сайте некоммерческого проекта «Тебе поверят»

Авторы: Анастасия Кокоурова, Ирина Ширманова